С каждого индиянца ежегодно по ефимку

В ночь 15 июля 1904 года группа из 61 фидаи армянской революционной партии «Дашнакцутюн» (АРФД) пересекли русско-турецкую границу с целью оказать помощь, восставшим под командованием Андраника , армянам Сасуна, находящимся в незавидном положении.
В состав группы входили молодые армянские интеллектуалы, два доктора, студенты и отец Лазарь, священник пятидесяти лет, умолявший взять его в группу, аргументируя это тем, что он «поклялся в душе пожертвовать собой во имя искупления своей нации».
После пересечения границы, продвинувшись едва ли на несколько километров, фидаи вступили в бой с турецкими солдатами. Получив подкрепление, враг начал давить на армян, которые продолжали успешно биться пол дня против, как минимум, 300 турков, имея при этом лишь двух раненных.
Внезапно, в самый накаленный момент сражения, армян начали поливать градом пуль с тыла. Их источником были русские казаки. Запертые перекрестным огнем, армяне начали терять людей, понеся десять потерь за пол часа. Вся группа оказалась под угрозой уничтожения. Окруженные со всех сторон, у них не было путей для отступления.
Армяне наивно предположили, что русские открыли по ним огонь по ошибке. Сержант группы Левон Калантарян направился к казакам, чтобы объяснить цели, преследуемые группой фидаи, что они идут на помощь армянам Сасуна. Русские арестовали делегата и продолжили вести огонь по армянским бойцам.
Вторым делегатом выступил офицер русской армии Анушаван Диланян, который представил себя командиру и попытался объяснить: «Мы не против русских, как вы можете видеть, мы не направили ни одной пули в вашу сторону. Наша борьба направлена лишь против турок, по данной причине мы просим вас прекратить огонь».
На что русский офицер ответил: «Вы революционеры и бандиты и мы безжалостно истребим вас всех». Турки, осмелевшие, благодаря поведению русских, начали наступать. Отец Лазарь, показывая кусок белой ткани, и держа в руке крест, направился к русским. Пули «христиан», тем не менее, срубили наповал и священника и крест. В адрес священнослужителя были направлены презрение, оскорбления и проклятия.



К данному моменту мертвых среди фидаи стало уже 27, а также 6 раненных. Русские же схватили еще 14 в добавок к делегатам. 12 фидаи успешно бежали в близлежащие леса. Группа, созданная в ответ на воззвание Грайра Джохка, которая должна была отправиться на помощь сасунцам, была уничтожена. Это была только первая часть трагедии. Вторая должна была начаться уже совсем скоро.
Командир пограничной охраны в регионе Олти, бригадир Бриков, приказал казакам пустить в расход, при помощи своих шашек, сперва шестерых раненных армян, а затем и 14 арестованных. Приказ был выполнен. Тревожным был тот факт, что убийство обезоруженных, пленных армян происходило в присутствии турецких офицеров, которые были приглашены бригадиром Бриковым быть свидетелями казни.
Чем закончилось.
Карсский комитет АРФД приговорил бригадира Брикова к смерти. Недостатка, в желающих привести данный приговор в исполнение, не было, однако, один проявлял особое рвение, это был внепартийный молодой человек по имени Амо Джанполатян, который ранее не участвовал ни в ликвидациях, ни какой-либо революционной деятельности.
До сего момента этот девятнадцатилетний отпрыск богатых родителей, хорошо одетый, ухоженный, с недавно выросшими усами, тратил отцовские деньги в компании девушек. Амо месяцами умолял Карсский комитет позволить ему биться за свободу турецких армян и пожертвовать во имя нее своей жизнью, однако, комитет не рассматривал его кандидатуру всерьез в силу его неопытности.
Примерно в то же время по поручению Тифлисского восточного бюро АРФД в Карс, для организации ликвидации Брикова, прибыл Сако из Севкара. Услышав о его прибытии, Амо помчался к нему, умоляя, чтобы ему было поручено это дело. Сако интуитивно понял, что этот молодой человек был искренен в своем желании и имея все полномочия, данные им Бюро, решил позволить ему привести в исполнение приговор, вынесенный русскому бригадиру, не смотря на его молодость и неопытность. Амо Джанполатян, приступив к работе, с не ожидавшейся от него компетенцией, изучил время и место перемещений Брикова.
Русский же бригадир в вечер того же дня, когда он беспощадно убил армянских бойцов, уверенный в себе и с чистой совестью пил коньяк со своими подчиненными и турецкими офицерами, более того, опьяненный своим «героизмом», он, дабы похвастаться своим «подвигом» в Карсе, Тифлисе и Петербурге, решил сфотографироваться с турецкими офицерами на фоне сваленных в кучу трупов армян.
Вскоре он понял, что армяне могут оказаться мстительны и ограничил свои променады близлежащими окрестностями и не уходил далеко от места работы и клуба, в котором он любил пить и играть в карты. Он организовал строгое наблюдение за всеми дорогами, ведущими к этому району.
Однако, Амо оказался хитрее, одурачив часовых своим нарядом бедного художника. Он ходил от здания к зданию «в поисках работы», весь грязный, с взъерошенными волосами, немытым лицом, в залатанных штанах, рваном пиджаке, дырявых ботинках, измазанный в краске и саже. Этот наряд позволил ему узнать точные часы, когда Бриков покидал дом в направлении клуба.
Так, в один прекрасный вечер, Амо застрелил из своего охотничьего ружья, направлявшегося в клуб, русского бригадира. Пуля попала точно в цель и Бриков, безжизненный, упал на землю. Амо не бежал, вместо этого он спустился к бездыханному телу и выпустил еще несколько пуль из своего револьвера ему в грудь, после чего исчез в близлежащих лесах.
Солдаты, охранники, жандармы сходили с ума в поисках убийцы, но безуспешно. Жестокий бригадир был убит 31 Августа, 1904 г., ровно полтора месяца спустя после расправы над армянскими героями.


Источник

Что такое левачество? В течение первой половины XX века оно фактически отождествлялось с социализмом. Сегодня движение раздроблено на составные части, и неясно, кого, собственно, следует называть леваком. Когда мы говорим о леваках, мы подразумеваем главным образом социалистов, коллективистов, приверженцев политкорректности, феминисток, борцов за права гомосексуалистов, инвалидов, животных и т. д. Но не каждый, кто связан с перечисленными движениями, является леваком. Что мы стараемся выявить в рассмотрении левачества, так это то, что оно представляет собой не столько движение или идеологию, сколько психологический тип или, скорее, совокупность близких типов.
Две психологические тенденции, которые лежат в основе современного левачества, мы определяем как комплекс неполноценности и «сверхсоциализация». Комплекс неполноценности является характерной чертой современного левачества в целом, в то время как сверхсоциализация — лишь его определённой части, но эта часть занимает крайне важное положение.
Под комплексом неполноценности мы подразумеваем не только ощущения неполноценности в буквальном смысле, но целый спектр близких друг другу черт: низкая самооценка, ощущение беспомощности, депрессивные тенденции, пораженчество, чувство вины, ненависть по отношению к самому себе и т. д. Мы утверждаем, что современные леваки склонны проявлять некоторые из этих чувств (возможно, более или менее сдерживаемых), и что эти чувства имеют решающее значение в определении направления современного левачества.
Левак не является тем типом личности, чей комплекс неполноценности делает из него хвастуна, эготиста, задиру, самопокровителя, беспринципного конкурента. Подобный тип не потерял веру в себя полностью. Ему недостаёт осознания своей силы и личного достоинства, но он всё еще понимает, что обладает способностью стать сильнее, его попытки сделаться сильнее и порождают его неприятный образ действия.
Но леваку далеко до этого. Комплекс неполноценности настолько прочно укоренился в нём, что он не осознаёт себя сильной и ценной личностью. Отсюда следует и его коллективизм. Левак воспринимает себя сильным лишь будучи членом большой организации или массового движения, с которым он идентифицирует себя.
Мы, конечно, не утверждаем, что леваки, даже сверхсоциализированного типа, никогда не бунтуют против основополагающих ценностей нашего общества. Безусловно, иногда они так поступают. Некоторые сверхсоциализованные леваки применением физического насилия зашли слишком далеко в отношении бунта против одного из самых важных принципов современного общества. По их собственному мнению насилие для них — форма «освобождения». Другими словами, совершением насилия они прорываются через психологические ограничения, которые были взращены в них. Так как они сверхсоциализированы, эти препятствия ограничивают их в гораздо большей степени, чем других; отсюда и их потребность в освобождении. Но обычно они оправдывают своё бунтарство в терминах мейнстримных ценностей. Если они прибегают к насилию, они заявляют о своей борьбе против расизма или чего-то подобного.

Мы осознаём, что против вышеизложенного наброска левацкой психологии может быть приведено множество возражений. Реальное положение дел гораздо сложнее, и что-то похожее на её полное описание заняло бы несколько томов, даже если бы были доступны все необходимые данные. Мы лишь утверждаем, что очень приблизительно показали две главнейшие тенденции в психологии современного левачества.
Проблемы левака в целом отображают проблемы нашего общества. Низкая самооценка, депрессивные тенденции и пораженчество характерны не только для левых. Хотя эти черты особенно заметны в левачестве, они широко распространены в нашем обществе. И сегодняшнее общество пытается социализировать нас в гораздо большей степени, нежели любое предшествующее. Специалисты говорят нам даже то, как принимать пищу, как тренироваться, как заниматься любовью, как воспитывать наших детей и т. д.



Люди имеют потребность (вероятно, коренящуюся в биологии) в чём-то, что мы будем называть процессом власти. Это понятие тесно связано с потребностью власти (которая признана повсеместно), но не является совершенно тем же самым. Процесс власти состоит из четырёх элементов. Три из них, яснее всего очерченных, мы называем целью, усилием и достижением цели. (Каждому необходимо иметь цели, для достижения которых требуются усилия, и необходимо иметь успех в достижении по крайней мере некоторых из этих целей.) Дать определение четвёртому элементу сложнее, он может и не требоваться всем без исключения. Мы называем его независимостью, а обсудим его позднее.
Рассмотрим гипотетический случай человека, который может иметь то, чего он хочет, всего лишь пожелав этого. Такой человек обладает властью, однако, у него появятся серьёзные психические проблемы. Сначала у него будет множество поводов радоваться жизни, но вскоре ему всё резко наскучит, и он деморализуется. В конечном итоге он впадёт в состояние клинической депрессии. История показывает, что праздные аристократы имели склонность становиться декадентами. Не верится в боевой дух аристократов, которые должны сражаться, чтобы отстаивать свою власть. Праздные, самонадеянные аристократы, которым нет необходимости прилагать какие-то усилия, обычно впадают в скуку, гедонизм и деморализуются, несмотря даже на то, что обладают властью. Это показывает, что одной власти недостаточно. Человек должен иметь цели, чтобы проявлять по отношению к ним свою власть.

У каждого, если нет ничего другого, есть цели добыть предметы первой материальной необходимости: еду, питьё и что-нибудь из одежды, из-за климатических условий может быть необходимо жилище. Но праздный аристократ получает всё это без малейших усилий. Отсюда его тоска и деморализация.
Недостижение важных целей приводит к смерти, если ими были предметы первой необходимости, и к чувству разочарования, если их недостижение совместимо с выживанием. Последовательная несостоятельность в достижении целей на протяжении всей жизни приводит к пораженчеству, низкой самооценке или депрессии.Таким образом, для того, чтобы избежать серьёзных психических проблем, человек нуждается в целях, достижение которых требует усилий, и он должно здраво оценивать успех в достижении своих целей. В современном индустриальном обществе требуется ничтожное усилие, чтобы удовлетворить свои материальные потребности. Достаточно подвергнуться обучающей программе, чтобы приобрести какую-то незначительную техническую сноровку, затем прийти поработать определённое время и приложить крайне незначительное усилие, требующееся, чтобы удержаться на работе. Единственными необходимыми условиями являются умеренное количество интеллекта и, прежде всего, простая покорность. Если человек обладает ими, общество заботится о нём с колыбели до самой могилы.
Но большинство людей посредством процесса власти — обладания целью, осуществления самостоятельного усилия и достижения цели — приобретают чувство собственного достоинства, уверенность в себе и ощущение власти. Когда у кого-то нет достойной возможности для реализации процесса власти, последствиями для него станут (в зависимости от индивидуальности и способа, которым процесс власти был нарушен) тоска, деморализация, низкая самооценка, комплекс неполноценности, пораженчество, депрессия, тревога, чувство вины, чувство разочарования, враждебность, жестокое обращение с супругой (супругом) или ребёнком, ненасытный гедонизм, ненормальное сексуальное поведение, нарушение сна, отсутствие аппетита&

Мы предполагаем, что одержимость современного человека долголетием, равно как и поддержанием физической силы и сексуальной привлекательности до самой старости, являются симптомом чувства неудовлетворения, происходящего от лишения процесса власти. "Кризис среднего возраста" — такой же симптом. То же касается и незаинтересованности в заведении детей, которая довольно распространена в современном обществе, но немыслима в первобытных обществах.
Некоторые люди частично удовлетворяют свою потребность власти идентификацией с могущественной организацией или массовым движением. Личность, нуждающаяся в цели или власти, присоединяется к движению или организации, принимает её цели как свои собственные, после чего движется по направлению к этим целям. Когда некоторые из целей достигаются, личность, даже если её усилия сыграли незначительную роль в их достижении, испытывает чувство (посредством идентификации с движением или организацией), как если бы она прошла через процесс власти. Этот феномен эксплуатировался нацистами, фашистами и коммунистами. Тот же феномен мы наблюдаем в армиях, корпорациях, политических партиях, гуманитарных организациях, религиозных или идеологических движениях. Левацкие движения особенно притягивают людей, стремящихся удовлетворить свою потребность власти. Однако, для большинства идентификация с многочисленными организациями или массовыми движениями не удовлетворяет полностью потребность власти.
Другой способ, которым люди удовлетворяют свою потребность в процессе власти, заключается в суррогатной деятельности. Как мы объясняли, суррогатная деятельность — это деятельность, направленная на достижение искусственной цели, которую индивидуум добивается ради "чувства удовлетворения", получаемого от самого преследования, а не потому, что ему необходимо достичь её. Например, с точки зрения практичности не существует совершенно никакого повода развивать чудовищную мускулатуру, загонять мячик в лунку или приобретать целиком серии почтовых марок. Тем не менее многие представители нашего общества посвящают себя страстному увлечению бодибилдингом, гольфом или коллекционированием марок. Некоторые люди более "ориентированы на других", чем остальные, следовательно, они будут охотнее придавать важность суррогатной деятельности, потому что такой её расценивают все вокруг или потому что об этом им говорит общество. Вот почему некоторые люди относятся очень серьёзно к по существу тривиальной деятельности, такой, как спорт, бридж, шахматы или поиски тайных познаний, тогда как другие, более проницательные, рассматривают эти занятия исключительно как суррогатную деятельность, которой они и являются, и, следовательно, никогда не придают им достаточного значения, чтобы удовлетворять свою потребность в процессе власти таким способом. Остаётся только указать, что во многих случаях способ зарабатывать на жизнь также является суррогатной деятельностью. Не чистой, так как частью мотива для деятельности является необходимость добывать предметы физической необходимости и (для некоторых людей) социальный статус, а также предметы роскоши, которые реклама заставляет желать. Но многие люди прилагают к своей работе гораздо большее усилие, чем требуется для получения необходимых им денег и статуса, и это избыточное усилие составляет суррогатную деятельность. Вместе с сопутствующей эмоциональной оболочкой оно является одной из мощнейших сил, действующих с тем, чтобы непрерывно развивать и совершенствовать систему с негативными последствиями для индивидуальной свободы.

Люди склонны считать, что, т. к. революция влечёт за собой гораздо большее изменение, нежели реформа, то и осуществить её сложнее. Как ни странно, при определённых обстоятельствах совершить революцию значительно проще, чем реформу. Причина заключается в том, что революционное движение может воздействовать на интенсивность свершения, а реформаторское — нет. Оно просто пытается решить отдельную социальную проблему. Революционное же движение пытается решить все проблемы разом и создать совершенно новый мир, оно даёт идеал, ради которого люди пойдут на огромный риск и принесут большие жертвы. По этим причинам было бы гораздо проще полностью свергнуть технологическую систему, чем налагать эффективные и долговременные ограничения на развитие или применение какого бы то ни было сегмента технологии, как, например, генной инженерии. Немногие посвятят себя целенаправленному стремлению наложить ограничения на генную инженерию и потом поддерживать их, но при соответствующих условиях огромное количество людей смогут страстно отдаться революции против индустриально-технологической системы. Как мы отмечали, реформаторы, стремящиеся ограничить определённые аспекты технологии, будут работать, чтобы избежать негативных последствий. Но революционеры работают, чтобы завоевать величайшую награду — удовлетворение своей революционной мечты, — и поэтому они работают твёрже и упорнее, чем реформаторы. Реформа всегда сдерживается страхом болезненных последствий, если изменения зайдут слишком далеко. Но как только революционная лихорадка овладевает обществом, люди готовы подвергаться бесконечным трудностям ради своей революции. Это было ясно показано французской и русской революциями. Быть может, в этих случаях лишь меньшинство населения отдавалось революции, но это меньшинство было достаточно многочисленным и активным, так что оно стало доминирующей силой в обществе.
Наше общество имеет склонность считать «болезнью» любой образ мышления или поведения, который неудобен системе, и это действительно так, потому что, когда личность не приспосабливается к системе, это причиняет ей боль, так же как и создаёт проблемы системе. Таким образом манипулирование личностью с целью подогнать её под систему рассматривается как «лекарство» против «болезни», и поэтому является благом.



На более сложном уровне идеология должна быть адресована умным, мыслящим и рациональным людям. Её целью должно быть создание ядра революционеров, которые будут противостоять индустриальной системе на разумной, тщательно продуманной основе, с полным пониманием затрагиваемых проблем и неопределённостей, а также цены, которая должна быть заплачена за освобождение от системы. Привлечь людей такого типа чрезвычайно важно, так как они талантливы и смогут оказать действенное влияние на других. Эти люди должны действовать настолько рационально, насколько возможно. Факты не должны никогда намеренно искажаться, следует избегать несдержанных речей. Это не означает, что не нужно обращаться к эмоциям, но при подобных обращениях следует заботиться о том, чтобы не исказить правду или сделать что-то такое, что разрушило бы рациональную респектабельность идеологии.
Прежде чем наступит эта решающая битва, революционеры не должны рассчитывать, что на их стороне будет большинство. История вершится активным и решительным меньшинством, а не большинством, которое лишь изредка имеет чёткое и последовательное представление о том, чего оно действительно хочет. Пока не придёт время для решительного броска к революции, главной задачей революционеров будет создание небольшого ядра глубоко преданных людей, а не завоевание поверхностной поддержки большинства. Вполне достаточно будет осведомить его о существовании новой идеологии и часто напоминать ему о ней; хотя, конечно же, было бы неплохо получить поддержку большинства в той степени, которая может быть достигнута без ослабления ядра исключительно преданных людей.
Представьте себе алкоголика, сидящего перед бочонком вина. Предположим, он говорит самому себе: "Вино не причинит мне вреда, если соблюдать меру. Ведь они говорят, что немного вина даже полезно. Так что не случится ничего плохого, если я сделаю один маленький глоток…" Ну, вы знаете, что произойдёт потом. Никогда не забывайте, что человеческая раса с технологией подобна алкоголику с бочонком вина.
Революционеры должны заводить столько детей, сколько они могут. Существует строгое научное доказательство того, что социальное положение большей частью наследуется. Никто не утверждает, что оно является прямым следствием генетической конституции личности, наследование проявляется в том, что в контексте нашего общества индивидуальные черты делают личность более подходящей для того или иного социального положения. Возражения против этих выводов существуют, но они слабые и выглядят идеологически мотивированными. Так или иначе, никто не отрицает, что в среднем дети имеют склонность занимать социальное положение, аналогичное положению родителей. С нашей точки зрения не имеет никакого значения, обусловлено ли положение наследственностью или воспитанием в детстве. В любом случае оно передается.
В предыдущих революциях леваки того типа, что более всех жаждали власти, на первых порах неоднократно сотрудничали с революционерами не левых убеждений, так же как и с леваками более либеральных взглядов, а потом обманывали их, чтобы захватить власть. Робеспьер поступил так во время французской революции, большевики поступили так во время русской революции, коммунисты поступили так в Испании в 1938, а Кастро со своими последователями поступил так на Кубе. При такой истории левачества сегодняшним революционерам не левых убеждений было бы чрезвычайно глупо сотрудничать с леваками.
Разные мыслители обращали внимание на то, что левачество — это некий тип религии. Оно не является религией в буквальном смысле, потому что левацкая доктрина не постулирует существование какой-то сверхъестественной сущности. Но для левака его идеология играет психологическую роль, очень схожую с той, которую религия играет для некоторых людей. Левак испытывает потребность верить в левачество, оно играет жизненно важную роль в его психологической организации. Поколебать его убеждения логикой или фактами непросто. У него есть глубокое убеждение, что левачество — это моральное Право с заглавной «П», и что у него есть не только право, но и долг навязывать всем левацкую мораль.
Некоторые леваки кажутся выступающими против технологии, но они будут противостоять ей лишь до тех пор, пока они являются аутсайдерами, а технологическая система управляется не левыми. Если когда-либо левачество станет доминирующим в обществе, так что технологическая система превратится в инструмент в руках леваков, они будут с энтузиазмом использовать её и способствовать её развитию. Действуя так, они лишь повторят принцип, который левачество неоднократно демонстрировало в прошлом. Когда большевики в России были аутсайдерами, они оказывали решительное сопротивление цензуре и тайной полиции, они защищали самоопределение национальных меньшинств и т. д., но, как только они сами пришли к власти, они навязали строжайшую цензуру и создали тайную полицию, более безжалостную, чем любая, существовавшая при царизме, они подавили национальные меньшинства по меньшей мере в той же степени, что и цари.
Предположим, что вы попросили леваков составить список всего, что наносит вред обществу, и предположим, что вы осуществили каждое социальное изменение, которое они потребовали. Можно с уверенностью сказать, что в течение пары лет большинство леваков найдут что-то новое, на что можно пожаловаться, какое-то новое социальное «зло», которое нужно исправить, потому что, ещё раз, левак побуждается больше необходимостью удовлетворить свою потребность власти, навязывая свои решения обществу, нежели страданием от социальных неприятностей.
Из-за узости мышления и поведения, обусловленного высокой степенью социализации, многие леваки сверхсоциализированного типа не могут добиваться власти методами, которые используют другие люди. Для них потребность власти имеет лишь один морально допустимый способ реализации, заключающийся в борьбе, целью которой является навязывание своей морали всем. Люди, которые в левом движении рвутся к власти, есть леваки жаждущего власти типа, потому что жаждущие власти — это именно те, кто сражаются жесточайшим образом, чтобы проникнуть во власть. Жаждущие власти леваки захватили контроль над движением, но существует множество благородных леваков, которые про себя не одобряют многие действия своих лидеров, но не могут заставить себя воспротивиться им. Им необходима вера в движение, и так как они не могут отречься от неё, они идут вместе со своими лидерами. Правда, некоторые леваки всё же имеют мужество противостоять возникающим тоталитарным тенденциям, но они обычно проигрывают, потому что жаждущие власти лучше организованы, они более жестоки, они придерживаются макиавеллизма и стараются создать для себя сильную политическую поддержку.
Эти феномены ясно проявились в России и в других странах, в которых к власти пришли левые. Так, до крушения коммунизма в СССР, левые на Западе нечасто критиковали эту страну. Если их принуждали, они признали, что СССР совершал множество неправильных вещей, но затем они пытались найти оправдания для коммунистов и начинали говорить о недостатках Запада. Они всегда выступали против вооружённого сопротивления Запада коммунистической агрессии. Левые по всему миру решительно протестовали против американской военной операции во Вьетнаме, но когда СССР вторгся в Афганистан, они ничего не предприняли. Не то, что они одобряли действия Советов, но из-за своей левацкой веры они никак не могли встать в оппозицию коммунизму. Сегодня, в тех наших университетах, в которых возобладала «политкорректность», существует, вероятно, много леваков, которые неофициально осуждают подавление академической свободы, но в любом случае они принимают это.
Таким образом, тот факт, что многие отдельные леваки сами по себе спокойные и довольно толерантные люди, никоим образом не мешает левачеству в целом проявлять тоталитарные тенденции.
Левак ориентируется на коллективность крупного масштаба. Он придаёт особое значение долгу личности служить обществу и долгу общества заботиться о личности. Он негативно относится к индивидуализму. Он часто берёт моралистический тон. Он имеет тенденцию выступать за контроль над оружием, за половое воспитание и другие психологически «просвещённые» образовательные методики, за социальное планирование, за предоставление преимущественных прав, за мультикультурность. Он склонен к самоидентификации с жертвой. Он против конкуренции и насилия, но он часто находит оправдания для тех леваков, которые совершают насилие. Он обожает употреблять популярные левацкие термины типа «расизм», «сексизм», «гомофобия», «капитализм», «империализм», «неоколониализм», «геноцид», "социальные сдвиги", "социальная справедливость", "ответственность перед обществом". Может быть, главной отличительной чертой левака является его склонность симпатизировать движениям за права гомосексуалистов, за права национальных меньшинств, за права инвалидов, за права животных, за политкорректность, а также феминизму. Любой, кто с воодушевлением симпатизирует всем этим движениям, почти стопроцентно является леваком.

Отличительным признаком представляющих большую опасность леваков — тех, что принадлежат типу жаждущих власти, — является заносчивость и догматический подход к идеологии. Тем не менее, наиболее опасными леваками бесспорно являются принадлежащие к сверхсоциализированному типу, они избегают раздражающего проявления инициативности и воздерживаются от афиширования своих левых взглядов, но ненавязчиво и не привлекая внимания работают на продвижение коллективистских ценностей, «просвещённых» психологических техник для социализации детей, подчинения индивидуума системе и т. д. Такие крипто-леваки (как мы их называем) в отношении практического действия приблизительно соответствуют определённому типу буржуа, но отличаются от них с позиций психологии, идеологии и мотивации. Обычный буржуа пытается поставить людей под контроль системы с целью защитить свой образ жизни, или он поступает так просто из-за своей традиционной позиции. Крипто-левак же поступает так потому, что он истинно верующий коллективистской идеологии. Крипто-левак отличается от обычного левака сверхсоциализированного типа тем, что его бунтарское побуждение слабее, и он сильнее социализирован. От обычного хорошо социализированного буржуа он отличается тем, что у него имеется определённый сильный недостаток, который ставит ему в обязанность посвящать себя делу и полностью отдаваться коллективу. И, может быть, его (хорошо сублимированная) потребность власти гораздо сильнее, чем у обычного буржуа.

Теодор Качинский «Манифест Унабомбера»

Было время, когда Ювенал говорил с усмешкой: «Все богатство Израиля - пучок травы и пустой короб». А Марцелл злорадствовал: «Еврей или просит подаяния, или продает спички».
Шли века. Разбросанный от полюса до полюса Земли великий скиталец существовал в щелях других обществ, подставляя грудь враждебным ударам нееврейского человечества, но не отрекаясь от своего престола. Он остался народом с царственной душой. Он – народ догм и мессианских надежд – жил в лоне других народов, как гость и враг. И молча повторял человечеству: «Не уступлю вам ни йоты в своем понимании Бога, Мироздания и Человека».
Так жило еврейство, пока в один прекрасный день не распространило свою власть над большей частью мира. Оно победило, ибо высшим противовесом считало нацию, выражая и представляя это через своих избранников. Оно победило, ибо стремление к личному счастью является для него долгом, однако с условием служить благу Израиля. Похвально и честолюбие, если только оно во славу Израиля. Справедливы жажда обогащения, богатство, но не как конечная цель, а как средство для продвижения дела Израиля и распространения его влияния. Именно это и стало причиной сегодняшней несокрушимой силы еврейства - союза золота и разума в его лоне. Итак, только этому народу удалось свое великое несчастье – древнейшее рассеяние по всему свету - превратить, будто алхимическим способом, в благословение. Сегодня этот народ стал обладателем такого могущества - золота, авторитета, силы, о котором он мог только мечтать даже в независимом Израиле, некогда разрушенном императором Титом.
В чем же секрет? Он кроется в той неиссякаемом культе Сиона, которым и во имя которого живет род Авраама. Пламенное вожделение родины не только сохранило еврея на чужбине евреем, но и сделала еврейство в конце концов самой богатой, мудрой и революционной частью человечества.
Ныне в колесницу его славы впряглись большевизм и франкмасонство, международные биржи и банки, а также значительная часть мировой прессы. Затаивший месть народ не довольствовался своей победой. Швырнув две-три новомодные идеи миру, вечно испытывающему духовный голод, он разжег в народах кровавое пламя классовой борьбы и, став обладателем 3/4 мирового золотого запаса, угрожает миру призраком новых войн и социальных революций. Вот так вековечному страдальцу суждено было стать мучителем народов. Всегда верный себе, он и в мучительстве проявил гениальность. Он мстит за века бессилия и унижений. И имеет на это право.

Гарегин Нжде «Открытое письмо Майклу Арлену» 1930 г.

Да, Армения закончила самоубийством свое политическое существование. Ей нанес поражение демон междоусобиц и только во вторую очередь внешние враги. Она разрушила саму себя — по этому поводу найдутся и у меня гневные слова. Но к чему напрасно ворошить прошлое? Я признаю, что армянство не имеет морального права снять с себя вину за свои ужасные несчастия и политический развал в течение долгих веков. И хватит о давних временах.
Известно ли вам, что бессмертие народов обусловлено их вечно живым созидательным духом. Еще живы и будут жить Армянин и Армения, сказало армянство, сохраняя, в пределах возможного, свою творческую силу даже под игом восточного, самого жестокого варварства. Несомненно, с утратой былого могущества армянский народ встал на путь наименьшего сопротивления. Более того, в отдельные исторические моменты армяне, подобно евреям, вынуждены были сознательно жертвовать собственным достоинством, дабы сохранить свое существование и спасти нетленные ценности.
Однако справедливо и то, что ни один век Армянской Страны не прошел без восстаний народа с надеждой вернуть былое могущество. Последний по счету раз — полвека назад — избранная часть нашей интеллигенции не только заново занялась воспитанием народа, но стала искупителем его прошлых грехов. Приложив свои силы к делу освобождения, эти люди прекрасно сознавали, что вековое рабство ослабило в массах национальное самосознание. Однако они верили в возрождение народа, способное переродить его душу. И звучали год за годом пророческие слова. Я есмь истина — истинное мировоззрение, народная нравственность, религия свободы. Год за годом по всему Армянскому миру вширь и вглубь распространялся революционный призыв к пробуждению.
Но, увы, печальная действительность дала о себе знать: чужеземное иго причинило армянской душе гораздо больший ущерб, чем нам казалось вначале. К радости наших противников, врагов самого нашего существования, с первых же лет армянского революционного движения зазвучали проповеди раздора — последствие рабской психологии определенных слоев народа. Разрушительные силы не желали понять — не желают и сегодня, — что враждовать с родным братом из-за партийной принадлежности означает ослабить мощь удара, обращенного против внешнего врага. Старый демон раскольничества под разными именами и обличьями по сей день исполняет ту же смертоубийственную задачу, что и наши противники, крайне осложняя дело национального возрождения. Внутренний враг вынуждает армянских революционеров вести постыдную междоусобную борьбу.
Однако они верили в возрождение народа, способное переродить его душу.
Видеть и чувствовать, как ослепленный армянин кует оружие против родного брата, облегчая задачу врагу — эту ужасную трагедию и сегодня переживает армянский патриот. И сегодня внутренняя судьба армянства еще более горька, чем судьба политическая. Ясно до физической боли, что сегодняшняя Армения для внешних сил — “дверь без замка” что часть армянской интеллигенции, заложницы эгоистической морали, продолжает плести черными нитями армянскую судьбу. Несомненно и другое: если не случится немедленного духовного перелома для покинувшей родину половины армянства, остались считанные годы, пока трагизм постепенного умирания не закончился духовным самоубийством. Армянский homo сменится homunculus'ом и скончается в результате денационализации. Нет сомнения, что “синий геноцид” поставил под вопрос существование и второй половины армянства, которое еще цепляется за подошву Арарата.
Вот до какой степени скорбна и смертельно трагична участь армянства, мистер Арлен. И это объяснимо: история всегда наказывает сыновей за давние грехи отцов.

Гарегин Нжде «Открытое письмо Майклу Арлену» 1930 г.

«Пресса. Ее обязанность - давать народу сжатую правду. Цель - осветить истиной путь народа в будущее. Нет у прессы этого призвания, значит она - никому не нужный паразит, и понапрасну содержат ее народы за свой счет.
К несчастью, за некоторыми исключениями, такой является наша армянская пресса.
Слухоописательство, а не пресса - означает, что мы пока не созрели, что не можем обнаружить внутренние сложности нашей жизни, высветить их, и вместо этого занимаем нашу мысль окружающими нас событиями, слухами. Для нас пока представляет интерес лишь то, что происходит вне нас или касается нас лишь внешне.Подобное умонастроение господствовало в нашей журналистике практически с момента ее зарождения.
Спасение извне - этого достаточно, чтобы журналистика воодушевилась благоприятными внешними признаками, сочувственной улыбкой некоего дипломата, проармянским высказыванием какого-нибудь известного европейца, деятельностью в пользу армян какого-нибудь миссионерского общества, проармянской резолюцией какого-нибудь пацифистского конгресса, чувственной речью какого-нибудь парламентария после какой-нибудь армянской резни и, наконец, такими событиями, которые не имеют никакого реального значения для самозащиты или спасения народов.
И так целые десятилетия! И никто не понял, что таким образом становится соучастником армянской трагедии, уводя внимание народа от его единственного спасительного оружия - самозащиты.
Бывали высказывания в прессе, часто даже агитация в пользу самозащиты, но все это половинчато, не без предрасположенности к внешним силам, и потому - полуправда, бесполезно.
Журналистика, которая на протяжении десятилетий, после тысяч и тысяч жертв, не смогла указать на истинные причины бедствий своего народа, найти некую общую картину и попытаться сделать ее психологией масс.
Журналистика, некоторые органы которой по отношению к внешним силам снисходительны, угодливы, льстивы, а к себе, к своему народу - раскольники, нетерпимы и высокомерны.
Журналистика, некоторые органы которой руководствуются проходными добродетелями или, восславляя силу и обаяние больших народов, подлым образом презирают свой собственный.
Журналистика, которая возбуждает групповые страсти и не способна понять одну простую истину, что самозащита народа - общее дело, в котором разные течения, разные направления должны быть единодушны.
Журналистика, которая после продолжительных панегириков надеждам на помощь извне, сегодня, разочарованная, поносит налево и направо все народы и языки, не в состоянии понять, что если армянский народ не стремился, не прибег к самозащите, а подвергся избиению, то виноваты в этом не другие.
Журналистика, с одной стороны день ото дня кричащая о том, что армянский народ стал жертвой стремящихся к мировому господству народов и, сам того не сознавая, погряз в перипетиях дипломатии, с другой стороны до смешного, по-дилетантски, рассуждающая об ориентациях.
Такая журналистика армянскому народу не нужна.
Также как и армянская церковь, армянская пресса должна духовно обновиться.
Репортеров у нас много, даже в избытке; сегодня нужна обновляющая публицистика.
Журналистика, которая безошибочно определит все беды нашего племени, предложит радикальные методы, которая подвергнет переоценке наше прошлое и найдет новые истины, которая высветит трудности нашего народа и выявит его скрытые добродетели, которая увидит опасность, подстерегающую наш народ и станет набатом его духовного вооружения.

Пресса, наконец, которая освободится от проиностранных умонастроений и будет проповедовать мужество, которая, вместо развалин и останков, будет говорить о героическом народе и так до тех пор, пока армянство, гордо стоящее на своем нагорье, не докажет миру, что оно - мужественное и храброе - хозяин своей родины и судьбы»


Гарегин Нжде «Открытые письма к армянской интеллигенции»

Брест-Литовский мирный договор поставил Россию в крайне тяжелое положение, спровоцировал анархию в кавказском регионе и создал целый ряд спорных территориальных, внутриполитических, этнических и идеологических проблем, осложненных, к тому же, активным внешним вмешательством. Все эти изменения прямо или косвенно отражались на советско-турецких взаимоотношениях и политике сторон в данном регионе.
В результате Брест-Литовского мирного договора и Гражданской войны Красная армия утратила свои позиции на Кавказе. Пользуясь этим, стамбульское правительство намеревалось взять реванш за понесенные на Кавказе поражения и попытаться реализовать имевшиеся у него пантюркистские планы. Потеряв территории на западе, Османская империя желала получить компенсацию на Кавказе. В Стамбуле планировали продвинуться вглубь Кавказа и отрезать от России как можно большую часть кавказских территорий, получив тем самым существенные стратегические, политические и экономические выгоды. Для этих целей одной турецкой армии казалось недостаточно, поэтому предполагалось использовать силы местных кавказских отрядов, в основном, из тюркских и мусульманских народов.
В свою очередь интересы Москвы были, естественно, совершенно противоположны. Находясь в состоянии гражданской войны, Советская Россия желала бы обойтись наименьшими потерями на Кавказе, не допустить появления в регионе марионеточных республик и перехода ресурсов Кавказа в руки других правительств. Отторжение кавказского региона и превращение его в иностранную зону влияния представляло угрозу югу России. Кроме того, такая зона влияния становилась бы опорным пунктом Белой армии, поэтому вопросам Кавказа в Москве уделяли особое внимание.

Русско-турецкие отношения на Кавказе серьезно осложнялись вмешательством в «кавказскую игру» сильных держав из-за пределов региона. После подписания Брестского мира и до окончания Первой мировой войны серьезные позиции в регионе занимала Германия. В отличие от Турции, Германию, прежде всего, интересовали не территории, а ресурсы. Германия претендовала на грузинские рудники, бакинскую нефть, а также на стратегически важные транспортные узлы, например, на тот же Батуми. Однако Германия не желала провоцировать открытый конфликт со своей союзницей - Турцией. Кроме того, Германия не имела глубоких культурно-исторических связей с кавказским регионом. Немецкая база находилась в Тбилиси, но Германии так и не хватило сил для реализации своих замыслов, поэтому спустя некоторое время она отказалась от «кавказских» амбиций.
Английская политика была более продуманной, чем немецкая. Британия дожидалась удобного момента, когда беспорядки на Кавказе позволили бы направить в этот регион свои войска из Ирана. А когда поняла, что своими силами будет трудно обойтись, решила действовать по принципу «разделяй и властвуй», провоцируя множество локальных конфликтов. На время ей удалось получить доступ к бакинской нефти. Лондон поддержал Белую армию, а когда та потерпела поражение, английские войска также покинули Кавказ, отдав его Красным. Для Англии этот регион не был столь важен, как для России, поскольку, как и Германия, Англия не имела вековых культурно-исторических связей с Кавказом. Кроме того, в Лондоне был сделан вполне прагматичный вывод о том, что продолжение борьбы за Кавказ обойдется слишком дорого. В результате, Лондон решил применить другую тактику: установив свое влияние в Анатолии с помощью Греции, британцы попытались создать опасность для большевистской России с юга. Кроме того, в планы Британии входила идея создания с помощью Закавказских республик так называемого «кавказского барьера», который должен был отрезать Турцию от Советской России. Однако ни тот ни другой план так и не были реализованы.
В это же время Франция, которая также как Германия и Англия, поддерживала Белую армию, не стала участвовать в дележе Кавказа, поскольку не желала портить отношения со своей союзницей по Антанте. Более того, в Париже были склонны считать, что в условиях царившей в кавказском регионе анархии там просто невозможно закрепиться и приобрести стабильные позиции, хотя французская пресса и выражала недовольство по поводу этой слишком осторожной политики Франции.
Продвижение турецких войск вглубь Кавказа продолжалось вплоть до 30 октября 1918 года, когда после подписания Мудросского перемирия турецкое правительство было вынуждено переключить все внимание на внутренние дела Анатолии. После этого турецкая политика по отношению к большевикам резко изменилась. Для решения целого комплекса внутренних и внешнеполитических проблем формировавшимся в Анатолии силам Мустафы Кемаля требовалась помощь извне. Единственной силой готовой оказать, поддержку в борьбе со странами Антанты была большевистская Россия. Перед Турцией встала проблема установления- новых отношений с Москвой. Взяв- курс на более реалистичную и сдержанную- политику в Кавказском регионе, новое кемалистское правительство Турции приступило к созданию нового российско-турецкого диалога. Фактически в своем письме Ленину от 26 апреля 1920 года М.Кемаль паша предложил большевикам свою помощь в советизации Кавказа в обмен на финансовую и военную помощь Москвы.
Одновременно с кемалистами, младотурки и турецкие коммунисты также пытались развивать диалог с большевиками на Кавказе. Однако в Москве понимали, что младотурецкое движение уже утратило свой авторитет, а турецкие коммунисты могли создать только хаос, но не были способны действительно организовать население на борьбу с интервенцией, поэтому большевики решились поддержать кемалистов. Идея национально-освободительной борьбы против империализма вполне совпадала с их собственной идеологией, а превращение Анатолии в английскую зону влияния было крайне невыгодно для Советской России. Кроме того, поддерживая турецкое национально-освободительное движение, большевики планировали создать себе положительный имидж среди мусульманских народов Кавказа. В то же время до полной победы кемалистов в Анатолии большевики продолжали поддерживать связь с различными турецкими идеологическими группами на Кавказе.
На данном этапе перед лицом общей опасности Анкара и Москва оказались заинтересованы друг в друге, но в отношениях между ними сохранялся определенный набор проблем: во-первых, следует упомянуть по-прежнему сохранявшие актуальность территориальные проблемы, поскольку вопросы о границах между Закавказьем и Восточной Анатолией так и не были решены. И кемалисты, и большевики были заинтересованы в четком определении границ, при этом каждая из сторон не желала поступиться территориями.
Турцию, прежде всего, волновал вопрос границ,с Арменией и Грузией. Спорным моментом в отношении» армяно-турецкой, границы являлся Александрополь (Гюмри). Москва также настаивала на присоединении к Армении Вана и Битлиса, что вызвало серьезное обострение напряженности при обсуждении вопроса армяно-турецкой границы. Вторым> острым территориальным вопросом, касавшимся уже грузино-турецкой границы, стала Батумская проблема, поставившая стороны на грань военного конфликта. Спор за стратегически важную Батумскую область затянулся на месяцы. В результате все же победила более взвешенная и рациональная точка зрения, напоминавшая о приоритете взаимной заинтересованности обеих сторон друг в друге на данном этапе. В ходе Московской и Карской конференций территориальные споры были урегулированы. Фактически Турция уступила Батуми, входивший в Мисак-ы-Милли (принцип сохранения национальных границ Турции) в обмен на советскую поддержку. Кроме того, кемалисты нуждались в скорейшем прекращении затянувшихся конфликтов на востоке, чтобы получить возможность перевести войска на запад Анатолии. В свою очередь и Москва отказалась от большинства территориальных претензий в пользу Армении. Гюмрю отходил к Армении, а вопрос о Ване и Битлисе больше не поднимался. Четкое определение границ с Анатолией позволило большевикам стабилизировать ситуацию на Кавказе и приступить к укреплению своих позиций в регионе.
Еще одной точкой напряженности в советско-турецких отношениях стал вопрос оказания помощи силам Мустафы Кемаля в Анатолии. Чем активнее развивалось наступление греческих войск на западе Турции, тем сильнее этот вопрос волновал правительство Кемаля. Анкару беспокоил тот факт, что советская помощь поставляется нерегулярно, «порционно», зависит от конъюнктуры текущих событий, а также тревожила возможность оказания посредством этой помощи политического давления со стороны Москвы.
Кроме того, вопрос советской помощи был связан с идеологической проблемой, имевшей два аспекта. С одной стороны, кемалисты опасались, что на волне благодарности России идеи коммунизма могут получить широкое распространение в Анатолии: С другой стороны они боялись, что эта ситуация, может быть использована самими турецкими коммунистами, для усиления своего влияния. Ярким примером для Турции' явился быстрый процесс советизации Азербайджана. Однако в данной ситуации турецкое правительство смогло найти «соломоново решение» и по сути подменить реальную КПТ своей собственной марионеточной компартией, деятельность которой полностью контролировалась официальной Анкарой.
Москву в свою очередь волновала проблема безопасности Черного моря, а также возможность в дальнейшем использования переданного Турции оружия против самой Советской России. В это же время между Советской Россией и Турцией встала и этническая проблема молокан, которая фактически так и не была решена дипломатическим путем, а славянское население молоканских деревень было вынуждено возвратиться на историческую родину.
Следует также упомянуть, что руководству Анкары не давала покоя мысль об Энвер Паше и его сторонниках, которые в тот момент находились в Батуми, и в случае неудачи кемалистов в войне с греками могли быть поддержаны Россией и снова получили бы возможность претендовать на власть в Анатолии. Однако после победы кемалистов в битве при Сакарье этот вариант развития событий стал уже неактуален. После победы кемалистов в Войне за независимость расстановка сил резко изменилась. Греческие войска, поддерживавшиеся Англией, покинули Анатолию.

Не сумев победить на полях сражений, Антанта решила одержать дипломатическую победу за столом переговоров. Осенью 1922 года Англия и Франция предложили идею проведения международной конференции в Лозанне. Признав независимость Турции, европейские державы планировали снова навязать ей выгодные для них условия, сделав из новой Турции свою марионетку. Советская Россия тоже желала оказаться за этим столом переговоров для того, чтобы не допустить превращения Турции в марионетку и добиться полной независимости для Анатолии. На это у Москвы были свои причины: Советскую Россию, а затем и СССР; прежде всего, интересовал вопрос предотвращения английского влияния у своих южных границ, а также проблема безопасности черноморских проливов, северного и восточного берегов Черного моря.

В НКИД СССР рассчитывали выступить на Лозаннской конференции «единым фронтом» с Турцией, однако после победы в Войне за независимость кемалисты чувствовали себя более уверенно, чем прежде, и уже не так остро нуждались в российской помощи. Кроме того, Анкара опасалась, что, поддерживая инициативы большевиков на конференции, может навредить своим собственным интересам. В результате Турция не стала союзником СССР на конференции в Лозанне. Более того, турецкая делегация постаралась извлечь для себя максимум пользы из дипломатического столкновения советского и английского проектов режима Проливов. Турция видела растущую «большевистскую угрозу» и старалась найти для нее баланс. В то же время главная цель большевиков была реализована: Англия не была допущена в Анатолию. После Лозаннской конференции отношения СССР и Турции не испортились и оставались достаточно стабильными до смерти Мустафы Кемаля в 1938 году. Со временем, видя пример советизации Кавказа, турецкое правительство все сильнее опасалось проникновения коммунистических идей в Анатолию и постепенно закрывалось от общения с СССР. В конечном итоге Турция выбрала западную модель общественного развития.

Мустафа Озтюрк «Советско-турецкие отношения на Кавказе в 1918-1923 гг.»

16 июля 1921 г.

В ПОЛИТБЮРО ЦК РКП

Центральным Комитетом были делегированы в Ригу для переговоров с дашнаками товарищи Тер-Габриелян и Тер-Ваганян, к которым Центральный Комитет присоединил тов. Иоффе. Мы думали, что речь будет идти о предлагаемой дашнаками коалиции. Тов. Иоффе говорит, что ЦК заранее не дал инструкции. Совершенно невозможно давать какие бы то ни было инструкции, когда нет ни малейшего указания на то, о чем будет идти речь. Когда же начались переговоры, делегаты не прислали нам ни единой строчки. Мы даже не знали, что переговоры уже начались, когда получилась первая и единственная телеграмма делегатов с сообщением о том, что проект соглашения выработан. Этот проект делегаты теперь предлагают Центральному Комитету утвердить.
Мне приходится, к сожалению, в самой решительной форме заявить, что не только невозможно этот проект утвердить, но и что самый факт появления такого проекта может принести очень серьезный вред нашей политике. Обе стороны в Риге парафировали соглашение, изложенное ввиду обмена декларациями. Итак, в руках дашнаков остался парафированный нашими делегатами, т.е. снабженный их инициалами ответ делегации ЦК РКП. Гвоздь этого ответа, приблизительно повторяющий предложения дашнаков, заключается в том, что, по заявлению делегатов ЦК РКП, для физического существования армянского народа и его свободного независимого политического бытия необходимо «территориальное объединение так называемой Русской Армении с так называемой Турецкой Арменией, т.е. присоединение к первой ранее населенной армянами турецкой территории, достаточной для свободного экономического и политического существования Армении». Итак, делегация нашего ЦК признает необходимым отнятие у Турции так называемой Турецкой Армении.
Весь документ изложен так расплывчато, что вполне допускает толкование насильственного отнятия этой территории у Турции.
Это есть уничтожение русско-турецкого Московского договора. Принятие этого проекта означало бы окончательную ссору с Турцией. Если дашнаки покажут туркам оставленный в их руках нашими делегатами документ, уже это одно может заставить турок переброситься к Антанте, которая как раз предлагает гораздо более мягкие условия, чем прежде. Дашнаки рассказывали, якобы Бекир-Сами говорил им, что если Армения будет не Советской, то турки отдадут ей Турецкую Армению. Это основано исключительно на сообщении дашнаков. Во всяком случае, что бы Бекир-Сами ни говорил по каким-либо затаенным соображениям, можно считать абсолютно несомненным, что турецкое правительство ни в коем случае без войны не отдаст Турецкую Армению, так как считает ее жизненно необходимой частью Турции. В так называемой Турецкой Армении большинство принадлежит мусульманам, и как раз в этих областях, в особенности в Карсской области, живет наиболее энергичное и сильное мусульманское население, которое, по мысли турок, должно укрепить их военное могущество. Стратегическую позицию Карса турки считают безусловно необходимой для своей безопасности.
Тов. Иоффе весьма странно мотивирует данное предложение: «Правда, может быть сделано возражение, что мы этим грозим испортить свои отношения с кемалистами, так как покушаемся на их территорию. Но мы покушаемся не для себя, а для независимой Армении». Далее следует и другой его довод: «Консеквентная защита нами интересов армян, как максимально угнетенного народа, поднимает доверие к нам и в среде мусульманских народных масс, как тоже угнетенных, даже и в Турции, а еще больше — в других государствах Востока, у нас в Туркестане, в Афганистане, Персии, Индии». Все это рассуждение настолько наивно и свидетельствует о таком абсолютном незнании Востока, что я могу лишь выразить величайшее удивление, находя таковое в докладе,подписанном тов. Иоффе.
В действительности «народная масса» Турции прекраснейшим образом участвовала и будет участвовать в избиении армян, и взаимная ненависть этих двух народностей нисколько не меньше в «народных массах», чем среди пашей и интеллигентов. Для турецкого же правительства обладание Турецкой Арменией представляется такой элементарной необходимостью, что о ней и заикаться нельзя. Когда в 1920 году, в период первого собирания сил кемалистов, мы говорили о территориальном перераспределении, этого было достаточно, чтобы в Великом Национальном Собрании были произведены враждебные демонстрации против нас.
Если мы хоть сколько-нибудь заикнемся об уступке Турцией так называемой Турецкой Армении, где в действительности большинство мусульманское, вся Турция из этого выведет, что Московский договор для нас клочок бумаги. Среди турок далеко не исчезло недоверие к нам, и оно целиком на руку Антанте. Вся наша политика должна укрепить убеждение у турок, что Московский договор для нас не клочок бумаги, а окончательное размежевание между нами и Турцией. Все это опрокидывается, и громадное политическое значение Московского договора исчезает, если мы заикнемся об отнятии у Турции так называемой Турецкой Армении. Это был бы крах всей нашей восточной политики. Самый факт оставления такого проекта в руках дашнаков может быть чреват для нас большими неприятностями. И придется, пожалуй, теперь же дать Али-Фуаду объяснения начистоту, самым решительным образом осудив этот проект. Это, впрочем, будет видно из дальнейшего хода этого дела.
Итак, мы признаем необходимым категорически отвергнуть парафированный в Риге проект соглашения с дашнаками.
Другой документ, исходивший от делегации ЦК РКП, есть заявление, также предлагаемое ею на утверждение ЦК, о том, что ЦК РКП предложит ЦК КП Армении легализовать Дашнакцутюн и вступить с ним в переговоры о совместной работе. Кроме того, тов. Тер-Габриелян устно передал мне, что если националистическим повстанцам Зангезура будет обещана армянским советским правительством амнистия, в таком случае дашнаки предложат повстанцам сложить оружие. Эти вопросы, по нашему мнению, не могут быть решаемы помимо самих армянских коммунистов, и как раз в этот момент получилась телеграмма от секретаря ЦК Компартии Армении о том, что Зангезур совершенно ликвидирован и ведение переговоров с дашнаками ЦК Компартии Армении считает бесцельным и даже вредным; за границей дашнаки совершенно дискредитированы, а внутри страны «мы их окончательно добиваем». Вопрос об амнистии, о легализации Дашнакцутюна и о коалиции с ним следует рассматривать совершенно особо от рижских переговоров, исходя исключительно из местных условий и принимая во внимание мнение армянских коммунистов, которого у нас еще нет. Мне лично кажется, что о коалиции с дашнаками ни в коем случае не может быть речи. Кроме разложения и провокации они ничего не внесут.

НАРКОМИНДЕЛ

«Доклад, представленный в Политбюро ЦК РКП наркомом иностранных дел»

«Телеграмма Орджоникидзе, адресованная Ленину и Чиче­рину, и заметки, написанные от руки на телеграмме Лени­ным, Сталиным и Чичериным»



Товарищ Сталин! Вникните, и поговорим по телефону после СНК.

Тов. Ленину и Чичерину — тов. Мдивани вернулся вчера из Персии. Положение там таково: крестьянство молчит, купечество, духовенство и другие объединились в один кулак вместе с англичанами против большевиков. Всеми действиями против нас руководят англичане, снаб­жая персов техникой, деньгами, отодвигая себя в тени и поддерживая довольно популярный лозунг: «Ни англичан, ни русских». Усиленные азербайджанскими частями войска вновь будут двинуты для занятия Решта. В Тавризе произведен переворот сторонниками шаха. До пере­ворота было правительство национал-демократов. Турки продолжают наступление в Армении. Бои идут в 10 верстах западнее и 25 верстах южнее Карса. В Эриванском направлении идет наступление на Архаджи в 6 верстах южнее Игдыра. В Армении объявлена мобилизация до 30-ти лет. С согласия грузинского правительства объявлена мобилизация армян, живущих в Грузии, от 18 до 35 лет. По сведениям из Константинополя, готовится десант в Трапезунд. Легаш просит указания. Контрреволюционные элементы Азербайджана и горцев возлагают большие на­дежды на Энвер-Пашу. Ни в каком случае его сюда не пускать. Вообще с турецкими пашами знакомство нам следовало иметь только на большом расстоянии и как можно на далеком. Здесь они являются организующим центром контрреволюции. Мининдел Турции Бекир Бей (ингуш по происхождению) агитировал за независимость Горской республики и небезуспешно, по­чему решили как можно скорее спровадить его обратно в Москву, пере­едал его дагестанцам. Вообще, в случае дальнейшего успеха турецкого наступлениия политическое положение на Кавказе в высшей степени осложнится. По-моему, если турки займут Карс, мы под флагом прекра­щения резни между турками и армянами, безусловно, что, безусловно, будет иметь колоссальные размеры, должны будем предложить ар­мянскому правительству пропустить наши войска для оккупации всей Армении и недопущения дальнейшего продвижения турок. Прошу по затронутым вопросам указаний.

Орджоникидзе.

Постарайтесь передать туркам решительное предостережение про­тив продвижения внутрь Армении, а также против наступления на Батум, ибо это вызовет, несомненно, вмешательство Антанты. Было услов­лено, что они не пойдут дальше известной Вам линии. Если идут, то это нарушает все соглашения.

Чичерин.



Ответ Чичерина считаю неподходящим. Полагаю, что продвижение турок льет воду на нашу мельницу. Опасения тов. Орджоникидзе считаю необоснованными.

Сталин

Совершенно секретно

В Армении наш договор о перемирии, явившийся для дашнакского правительства явным доказательством нашего бессилия, дал возможность этому правительству укрепить свое положение и от оборонительных планов перейти к наступательным. В настоящий момент дашнакское правительство действительно готовится к войне с нами, получая военное снабжение от англичан, пытается военными силами захватить отданную ему по договору Джульфинскую железную дорогу с тем, чтобы обеспечить вывоз продуктов из Персидского Азербайджана и связь с англо-шахскими войсками, долженствующими двигаться из Тегерана к северным границам Персии. Агенты дашнакского правительства, работающие под маской коммунистов в Азербайджане, особенно в Карабахе, Зангезуре и в Кагахе, деятельно подготавливают почву для дашнакского наступления, захватывая советскую власть на местах в свои руки и заботясь об обезоруживании местного мусульманского населения.

6. Чтобы избегнуть этих гибельных для Советской России и мировой революции последствий, нам необходимо: а) во что бы то ни стало и самым экстренным образом поддержать угасающее национальное движение в Турции б) предупредить соединение сил англо-шахских войск, Армении и Грузии. Как то, так и другое может быть достигнуто только путем наступления в союзе с националистическими турецкими войсками на Армению под флагом свержения ига дашнаков, угнетающих свой народ, и с целью соединения с революционной Турцией.
Это соединение и уничтожение враждебного нам и революционной Турции дашнакского правительства, даже и в том случае, если и не даст нам оказать немедленную материальную помощь правительству Мустафы Кемаля, окажет ему поддержку уже тем, что, во-первых, позволит снять с армянской границы и перебросить на запад Эрзерумский корпус, во-вторых, уничтожит угрозу в тылу националистов и позволит им отступить перед антантовскими войсками до самого Кавказа, не теряя организации и надежд на возможность продолжения борьбы и на конечный успех, в-третьих, поднимет авторитет правительства Кемаля-Паши, укрепит его положение, не даст погаснуть национальному движению и не даст возможности султану, находящемуся в руках английских, объявить себя единственной властью в Турции. Кроме спасения турецкого национального движения наступление на Армению дает нам еще те выгоды, что оно позволит нам поодиночке разбить врагов, собирающихся на нас вместе. Армения будет выведена из строя раньше, нежели подойдут англо-шахские войска, а Грузия, которую мы не будем затрагивать в этом наступлении, побоится вмешаться в борьбу. Кроме того, наступление на Армению будет намного легче, нежели обороняться от нее, ибо при нападении дашнаков на нас и под флагом освобождения Азербайджана от большевиков часть азербайджанского населения будет против нас, а при нашем нападении на Армению под флагом освобождения ее от дашнаков не только все азербайджанское население, но и часть армянского будет за нас. Военные операции не потребуют никаких добавочных сил с нашей стороны, по существу, они будут проведены турецким Эрзерумским корпусом, наступление с нашей стороны будет почти что демонстрационное, для которого сил у нас достаточно. Так как революционное турецкое правительство предлагает отдать свои войска под наше командование и назначить каких угодно комиссаров, то никаких эксцессов со стороны этих войск по отношению к армянскому населению бояться не приходится.
Из всех приведенных соображений самое главное то, что война неизбежна, и если мы не предпримем наступления на Армению, то через две недели она предупредит наступления на Советский Азербайджан, а это наступление будет обозначать для нас потерю Баку.
Наше положение на Ближнем Востоке сейчас так скверно, что мы не можем стоять на месте, и, чтобы не бежать назад, мы должны идти вперед. Мы должны идти немедленно, ибо еще месяц промедления — и революцию на Востоке постигнет полный провал. Для спасения революции на Востоке необходимо немедленное наступление советских войск на Армению и установление в Армении советского строя.

7.Настоящее свое заключение Президиум Совета народов Востока препровождает на усмотрение Президиума Исполкома III Интернационала и ЦК РКП, сообщая копию его наркоминделу РСФСР.
8. Настоящее заключение, безусловно, никакой огласке, вне высших партийных органов, не подлежит.

17 сентября 1920 года, г. Баку

«Из заключения Президиума Совета пропаганды и дей­ствия народов Востока, принятого 17 сентября 1920 года на собрании в г. Баку»

В средних числах июля 1920 года командование XI армии решило произвести смену 32 стрелковой дивизии, занимавшей район Шуша, Герусы и линию р. Базар-чай, 28-й стрелковой дивизией с ее кавалерийской бригадой. Линия по реке Базар-чай, пограничной с Арменией, была поручена кавбригаде. По имевшимся у нас сведениям армянские части располагались так:
С.Кущебеляк — 2 роты, 75 сабель, 2 орудия и 5 пулеметов под командой Тарханова; Каранглуг — 800 штыков; Джуль — 1 рота и 2 пулемета; Кешишкянт — штаб Дро. В районе Катарских заводов находился полковник Инжей с отрядом около 250 всадников. Базой этих отрядов был Новый Баязет. Ближайшие из перечисленных частей изредка проявляли активность и обстреливали наши части. От пробравшегося из-под Шахтахты турецкого вахмистра было известно, что регулярные армянские части под командой генерала Шелковникова ведут бои с мусульманами-повстанцами Нахичеванского и Шарурского уездов у станции Кирвач. В тылу у нас в районе Минкянд стоял с 500 курдов Султан-Бека, который держал вооруженный нейтралитет и отношение которого к нам не было еще вполне определено. Вокруг Султан-Бека в короткий срок могло быть собрано несколько тысяч курдов. Части турецкой Баязетской дивизии находились в районе Диза.
Пришло распоряжение приостановить смену и готовиться к дальнейшему движению. Мне лично предписывалось с одним кавполком и горной батареей провести к турецким войскам возвращавшегося из Москвы в Турцию Халил-Пашу и секретариат нашей турецкой миссии.
Первоначально предполагалось ожидать Халил-Пашу и налегке идти в Нахичевань, где установить прочную связь с турецкой армией Кемаль-Паши, но на следующий день пришло новое приказание, которым предписывалось немедленно выступить, не дожидаясь ни Халил-Паши, ни секретариата.
Путь предстоял по узким долинам и крутым перевалам. Ряд горных массивов, изборожденных долинами многочисленных речек и оврагов, образовал много теснин и ущелий, давая возможность в широкой мере использовать их для засад. К тому же, поперек пути стояли два горных кряжа: один — Учтопа — в 11695 футов (около 3,5 версты), а другой — Кысырдаг — в 10194 фута (около 3 верст) высоты. Особенно трудным считался перевал у горы Пченак-даг. Состояние дорого было хорошо известно до реки Базар-чай; далее сведения имелись отрывочные и эти сведения не радовали. Двигаться приходилось по местности, население которой имело самое превратное понятие о Красной армии. Оно не видело еще большевиков и в панике бежало от нас, пряталось и угоняло в горы свой скот; но каково же было удивление и радость этого закабаленного и угнетенного населения, когда оно случайно видело нас и узнавало, что Красная армия не угнетает. А борется за освобождение порабощенных народов и защищает права трудящихся.
Так, например, однажды к вечеру в стороне от нашей походной колонны показались люди, непохожие на наше охранение. От них отделяются два конных, приближаются к колонне и, приложив руку к голове, что-то говорят. Переводчик-мусульманин переводит, что горные кочевники просят нас свернуть к ним для отдыха. Увидев наш отряд со своих
высоких пастбищ и не найдя ничего страшного в красноармейцах, они приглашают теперь их к себе в свое кочевье. Хотя колонна уже приближалась к месту ночлега и в нескольких верстах было видно селение — цель сегодняшнего перехода, но, желая ознакомиться с бытом кочевников и их настроением, я вместе с комиссаром бригады и штабом свернул к кочевью, отряд же продолжал движение по заданию. Узнав о моем решении, один из всадников, лихо повернув свою небольшую статную лошадку, стрелой пустился к кочевью. Другой остался с нами и взял на себя роль проводника. Заметив, что за ним свернула не вся колонна, проводник спросил меня, почему я не хочу вести к ним всех. Долго пришлось объяснять, что всех вести нельзя, что «аскеты» (солдаты) будут ночевать в селении. Подъехали к кочевью — это ряд землянок и палаток.
Первое время к нам присматривались и, видимо, дичились, но скоро завязалась оживленная беседа, и тут-то выяснилось то превратное понятие о красных, которое им старались внушить агенты ханов и беков, искажая события, порождая недоверие и боязнь. Они искренне верили, что большевики не знают чувства пощады. При посредстве переводчика товарищ Л. указал им на задачи Красной армии, разъяснил, что мы страшны только врагам трудового народа. Все сказанное, видимо, сильно их удивило. Радостные, взволнованные, они засуетились. Как по волшебной палочке появился шатер, были раскинуты ковры и мутаки (валообразная подушка), расставлено угощение. Стало быстро темнеть. Надо было думать об отъезде. Но гостеприимные хозяева не хотели нас отпускать, уговаривая остаться ночевать. Живя ранее на Кавказе, я знал, что отказ от гостеприимства может нанести большую обиду. К тому же, надо было в корне вырвать предубеждение против Красной армии. Наш ночлег мог послужить сближению с туземным населением, а оказанное ему доверие — польстить. Мы остались. Из отряда донесли, что отряд расположился на ночлег. Все было в порядке. Сейчас же из среды хозяев выделилось несколько человек для пастьбы и охраны наших лошадей. Каюсь, что, несмотря на радушие кочевников, принял меры к зоркому наблюдению за лошадьми и оружием (пусть простят мне те, кого это обижает, но то была осторожность на войне).
Наутро мне поднесли отличную карту Закавказья (пятиверстку). Какими судьбами эта карта попала к ним, я не знаю, но она была мне нужна, ибо в моем распоряжении была только десятиверстка. Тут же я заметил новые лица — это соседи приехали посмотреть на нас.
С этого дня начинается триумфальное шествие Красной армии. С молниеносной быстротой разнеслась по горам весть о нашем движении. В каждом селении жители выбегали к околице и встречали нас приветствиями. В некоторых аулах у въезда в селение выстраивались мужчины и при нашем приближении старший ловким движением отрубал голову барану и эту голову бросал под ноги моего коня. Так население оказывало высший почет в моем лице всей Красной армии.
Не надо говорить, что каждая такая остановка была использована в целях теснейшей связи с трудовой массой проходимых районов. Обыкновенно после митинга выбирался Ревком, ханы же и беки уходили в Персию.
На третий день мы достигли Шахбуза, где узнали, что под Шахтахтами произошел неудачный для повстанцев бой и что Нахичевань оставлена жителями.
К вечеру дойти до Нахичевани всем отрядом я не мог, т.к. убийственная дорога задерживала мою артиллерию, которую через Пченакдагский перевал пришлось перетаскивать на руках, да и далее было не лучше: дорога местами была совершенно смыта горной речонкой, и приходилось идти по руслу реки, заваленному почтенной величины и веса камнями. Прибыв в Джагры, я узнал о печальном положении повстанцев и поголовном бегстве жителей-мусульман из Шарурского и Нахичеванского уездов. Победа армян грозила полным истреблением всего населения, не считаясь ни с полом, ни с возрастом. Вражда возникла на национальной почве.
Две республики — Азербайджанская и Армянская граничились Зангезурским и Нахичеванским уездом. Первый, населенный армянами, тяготел к Армении, второй, с мусульманским населением, стремился к Азербайджану и взялся за оружие. В виду близости армянских регулярных войск и отрядов Дро, с которыми жители Джагры накануне вели перестрелку, были высланы разъезды, но было приказано первыми боевых действий не начинать, а войти в переговоры с армянской массой, разъяснив им идеи социализма, за которые борется Красная армия, и только при враждебности ответить тем же.



28 июля отряд занял город Нахичевань. Организовав Ревком и перевдав тов. Л. административную и политическую часть, я совместно с командиром 1 полка произвел рекогносцировку окрестностей города и составил план действий, если дашнаки вздумают наступать. Кроме того, надо было связаться с 18 кавдивизией и выяснить точное нахождение турок.
В штабе я узнал, что меня ждут два турецких офицера, приехавших для связи из Баязетского отряда. Обменявшись приветствиями, я, в свою очередь, командировал в Диза инструктора с предложением присылки в Нахичевань турецкой части. Вернувшиеся из Эривани парламентеры объявили ультимативные условия, предложенные армянским командованием повстанцам. Условия были невыполнимы, разорительны и унизительны и заканчивались угрозой предать огню и мечу Нахичевань. Взоры населения обратились к Красной армии. Тут же было составлено письмо генералу Шелковникову о занятии города Нахичевани красными войсками и о недопущении предания его «огню и мечу». В то время, когда читалось составленное письмо, мимо окон прошла наша горная батарея. Это сразу подняло настроение. Громкое «ура» пронеслось в зале заседания, и Ревком составил ответ на ультиматум полным отказом.
29-го, после полудня, показалась кавалькада — это был Халил-Паша с двумя адъютантами и генштабистом товарищем Багировым. Нужно было слышать восторженные отзывы Халил-Паши о доблести Красной армии, о России, и, в частности, о Москве. До 31-го никаких особых событий не произошло, если не считать, что нам удалось вступить в общение с армянскими войсками. Солдаты-армяне охотно беседовали с красноармейцами, что заметно не нравилось командному составу, но враждебность он проявить не решался, быть может, потому, что официально Армения не вела с нами открытую войну.
К вечеру 31-го из Дизы подошел к реке Аракс турецкий отряд в 500 штыков, 2 горных орудия и пулеметной командой. Для встречи турок был назначен эскадрон, выстроившийся при въезде в город. Тут же собралось несколько сот возвратившихся городских и окрестных жителей. Показалась турецкая колонна. Раздались русские и турецкие команды, и мощно разнеслись по долине реки Аракс звуки «Интернационала». Турки продефилировали мимо недавних врагов империалистической войны, теперь же дружественных революционных союзников. Среди красноармейцев фурор произвела турецкая пулеметная команда, вьючная на коротких сереньких ишочках (осликах); вообще, опрятно одетый, с хорошо пригнанным снаряжением, турецкий отряд произвел отличное впечатление. Наш солдатский союз был заключен. Настроение было приподнятое. В тот же день к вечеру пришло известие, что связь с Энгеляюртом прервана, а жителям передавались разноречивые слухи. Одно было верно — дашнаки Дро налетом на Базаркянт и Энгеляюрт сбили наши части и порвали связь. Первой мыслью по получении этих сведений было, что генерал Шелковников перейдет в наступление, а потому были приняты на этот случай меры.
Турки пришли вовремя. К тому же в окрестных селениях сорганизовались опять боевые ячейки, которые были сведены в районные полки, но оставались пока дома. В случае нужды их можно было бы использовать. Нашлось и одно горное орудие, уцелевшее после шахтахтинского боя, и до 200 снарядов. Халил-Паша и Вессель-бей предложили мне командование и над турецким отрядом, но я это предложение отклонил до окончательного выяснения обстановки и позиции Армении по отношению к Советской России. Все же текущие вопросы обсуждались нами совместно.
Прошло несколько дней — связи не было. На четвертый или пятый день прибыл из Герусы красноармеец и привез мне точные сведения о случившемся, а, главное, мою дальнейшую задачу — оставаться в Нахичевани, и приказ о предстоящей операции 28 стрелковой дивизии.
К сожалению, я не помню фамилии этого храброго и сметливого товарища. Надо иметь немалую находчивость и недюжинную решимость, чтобы, не зная ни языка, ни местности, пробраться через отряды Дро и район с враждебным нам населением. Видя пассивность Шелковникова и полное затишье на Нахичеванском фронте, я решил сделать нажим на Энгеляюрт.
Приблизительно на двенадцатый день нашего сиденья в Нахичевани эскадрон, усиленный пулеметами, после перестрелки на Пченакдагском перевале вышел к Энгеляюрт, куда подходили пехотные части 28 стрелковой дивизии, разбив Дро и отняв у него обратно все захваченное имущество и одно орудие. Связь была восстановлена.
Будучи отрезанной почти две недели, казалось бы, красноармейская масса должна была приуныть. Нестерпимая жара, комары и москиты по ночам и ужасающая закавказская малярия могли бы навести грусть и тоску. К тому же, помимо нарядов и сторожевок, приходилось работать в поле не только для своей части, но и для населения, которое возвращалось из Персии, но боялось идти в свои селения. Оборванная, голодная, измученная и физически, и нравственно, с землистыми от истощения и малярии лицами, эта толпа беженцев поедала все, что попадало под руку. Стали развиваться болезни. Смертность увеличилась. Вглубь страны персы беженцев не пускали, возврата домой не предвиделось.
Приход Красных войск вернул им если не дом, то родную страну. Он же дал им снятый своими руками хлеб. Красные бойцы уделили им и часть своих медикаментов, подбирали умирающих, хоронили трупы и избыток своей энергии обратили на трудовую помощь измученным, голодным и лишенным крова беднякам.



Тархов В. «Занятие г.Нахичевани и первая встреча Красной армии с войсками Кемаль-Паши» Военный вестник. 1922 г.